Действие пьесы разворачивается в Лондоне. В летний вечер дождь льет как из ведра. Прохожие бегут к Ковент-Гарденскому рынку и к портику собора св. Павла, где уже укрылось несколько человек, в том числе и пожилая дама с дочерью, они в вечерних туалетах, ждут, когда Фредди, сын дамы, найдет такси и приедет за ними. Все, кроме одного человека с записной книжкой, с нетерпением всматриваются в потоки дождя. Вдали появляется Фредди, не нашедший такси, и бежит к портику, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у нее из рук корзину с фиалками. Та разражается бранью. Человек с записной книжкой что-то спешно записывает. Девушка сокрушается, что пропали ее фиалочки, и умоляет стоящего тут же полковника купить букетик. Тот, чтобы отвязаться, дает ей мелочь, но цветов не берет. Кто-то из прохожих обращает внимание цветочницы, неряшливо одетой и неумытой девушки, что человек с записной книжкой явно строчит на нее донос. Девушка начинает хныкать. Тот, однако, уверяет, что он не из полиции, и удивляет всех присутствующих тем, что точно определяет происхождение каждого из них по их произношению.

Мать Фредди отправляет сына обратно искать такси. Вскоре, правда, дождь прекращается, и она с дочерью идет на автобусную остановку. Полковник проявляет интерес к способностям человека с записной книжкой. Тот представляется как Генри Хиггинс, создатель “Универсального алфавита Хиггинса”. Полковник же оказывается автором книги “Разговорный санскрит”. Фамилия его Пикеринг. Он долго жил в Индии и приехал в Лондон специально, чтобы познакомиться с профессором Хиггинсом. Профессору тоже всегда хотелось познакомиться с полковником. Они уже собираются идти ужинать к полковнику в отель, когда цветочница опять начинает просить купить у нее цветочки. Хиггинс бросает ей в корзину горсть монет и уходит с полковником. Цветочница видит, что она теперь владеет, по ее меркам, огромной суммой. Когда прибывает Фредди с наконец пойманным им такси, она садится в машину и, с шумом захлопнув дверцу, уезжает.

На следующее утро Хиггинс у себя дома демонстрирует полковнику Пикерингу свою фонографическую аппаратуру. Внезапно экономка Хиггинса, миссис Пирс, докладывает о том, что некая очень простая девушка желает переговорить с профессором. Входит вчерашняя цветочница. Она представляется Элизой Дулиттл и сообщает, что желает брать у профессора уроки фонетики, ибо с ее произношением она не может устроиться на работу. Накануне она слышала, что Хиггинс дает такие уроки. Элиза уверена, что он с радостью согласится отработать те деньги, что вчера, не глядя, бросил в ее корзину. Разговаривать о таких суммах ему, разумеется, смешно, однако Пикеринг предлагает Хиггинсу пари. Он подбивает его доказать, что за считанные месяцы может, как уверял накануне, превратить уличную цветочницу в герцогиню. Хиггинс находит это предложение заманчивым, тем более что Пикеринг готов, если Хиггинс выиграет, оплатить всю стоимость обучения Элизы. Миссис Пирс уводит отмывать Элизу в ванную комнату.

Через некоторое время к Хиггинсу приходит отец Элизы. Он мусорщик, простой человек, но поражает профессора своим прирожденным красноречием. Хиггинс просит у Дулиттла позволения оставить его дочь у себя и дает ему за это пять фунтов. Когда появляется Элиза, уже вымытая, в японском халате, отец сначала даже не узнает свою дочь. Через пару месяцев Хиггинс приводит Элизу в дом к своей матери, как раз в ее приемный день. Он хочет узнать, можно ли уже вводить девушку в светское общество. В гостях у миссис Хиггинс находятся миссис Эйнсфорд Хилл с дочерью и сыном. Это те самые люди, с которыми Хиггинс стоял под портиком собора в тот день, когда впервые увидел Элизу. Однако они не узнают девушку. Элиза сначала и ведет себя, и разговаривает, как великосветская леди, а затем переходит на рассказ о своей жизни и использует при этом такие уличные выражения, что все присутствующие только диву даются. Хиггинс делает вид, что это новый светский жаргон, таким образом сглаживая ситуацию. Элиза покидает собравшихся, оставляя Фредди в полнейшем восторге.

После этой встречи он начинает слать Элизе письма на десяти страницах. После ухода гостей Хиггинс и Пикеринг наперебой, увлеченно рассказывают миссис Хиггинс о том, как они занимаются с Элизой, как учат ее, вывозят в оперу, на выставки, одевают. Миссис Хиггинс находит, что они обращаются с девушкой, как с живой куклой. Она согласна с миссис Пирс, которая считает, что они “ни о чем не думают”.

Еще через несколько месяцев оба экспериментатора вывозят Элизу на великосветский прием, где она имеет головокружительный успех, все принимают ее за герцогиню. Хиггинс выигрывает пари.

Придя домой, он наслаждается тем, что эксперимент, от которого он уже успел подустать, наконец закончен. Он ведет себя и разговаривает в своей обычной грубоватой манере, не обращая на Элизу ни малейшего внимания. Девушка выглядит очень уставшей и грустной, но при этом она ослепительно красива. Заметно, что в ней накапливается раздражение.

В конце концов она запускает в Хиггинса его туфлями. Ей хочется умереть. Она не знает, что с ней дальше будет, как ей жить. Ведь она стала совершенно другим человеком. Хиггинс уверяет, что все образуется. Ей, однако же, удается задеть его, вывести из равновесия и тем самым хотя бы немного за себя отомстить.

Ночью Элиза сбегает из дома. Наутро Хиггинс и Пикеринг теряют голову, когда видят, что Элизы нет. Они даже пытаются разыскать ее при помощи полиции. Хиггинс чувствует себя без Элизы как без рук. Он не знает ни где лежат его вещи, ни какие у него назначены на день дела. Приезжает миссис Хиггинс. Затем докладывают о приходе отца Элизы. Дулиттл очень изменился. Теперь он выглядит как зажиточный буржуа. Он в негодовании набрасывается на Хиггинса за то, что по его вине ему пришлось изменить свой образ жизни и теперь стать гораздо менее свободным, чем он был прежде. Оказывается несколько месяцев назад Хиггинс написал в Америку одному миллионеру, основавшему по всему свету филиалы Лиги моральных реформ, что Дулиттл, простой мусорщик, сейчас самый оригинальный моралист во всей Англии. Тот умер, а перед смертью завещал Дулиттлу пай в своем тресте на три тысячи годового дохода при условии, что Дулиттл будет читать до шести лекций в год в его Лиге моральных реформ. Он сокрушается, что сегодня, например, ему даже приходится официально жениться на той, с кем уже несколько лет он прожил без регистрации отношений. И все это потому, что он вынужден теперь выглядеть как почтенный буржуа. Миссис Хиггинс очень рада, что отец, наконец, может позаботиться о своей изменившейся дочери, как она того заслуживает. Хиггинс, однако, и слышать не желает о том, чтобы “вернуть” Дулиттлу Элизу.

Миссис Хиггинс говорит, что знает, где Элиза. Девушка согласна вернуться, если Хиггинс попросит у нее прощения. Хиггинс ни в какую не соглашается пойти на это. Входит Элиза. Она выражает Пикерингу благодарность за его обращение с ней как с благородной дамой. Именно он помог Элизе измениться, несмотря на то что ей приходилось жить в доме грубого, неряшливого и невоспитанного Хиггинса. Хиггинс поражен. Элиза добавляет, что если он будет продолжать ее “давить”, то она отправится к профессору Непину, коллеге Хиггинса, и станет у него ассистенткой и сообщит ему обо всех открытиях, сделанных Хиггинсом. После всплеска возмущения профессор находит, что теперь ее поведение даже лучше и достойнее, чем-то, когда она следила за его вещами и приносила ему домашние туфли. Теперь, уверен он, они смогут жить вместе уже не просто как двое мужчин и одна глупая девушка, а как “три дружных старых холостяка”.

Элиза отправляется на свадьбу отца. Судя по всему, она все же останется жить в доме Хиггинса, поскольку успела к нему привязаться, как и он к ней, и все у них пойдет по-прежнему.

Вариант 2

Летним днем горожане, спасаясь от ливня, прячутся под портиком собора святого Павла. Хиггинс наблюдает за собравшимися соседями по несчастью, делая пометки в записной книжке. Он написал книгу “Универсальный алфавит Хиггинса”. Полковника Пикеринга, создателя книги “Разговорный санскрит” заинтересовал этот человек и они знакомятся. Господа решили отобедать в отеле. Попутно Хиггинс бросил горсть мелочи девочке, торгующей фиалками.

Следующим утром Хиггинс принимал Пикерингау себя дома и туда приходит торговка фиалками с просьбой дать ей уроки фонетики, чтобы она смогла устроиться на достойную работу. Пикеринг и Хиггинс заключают пари, что последний превратит торговку в герцогиню за считанные месяцы. А если Хиггинс сможет это сделать, то Пикеринг оплатит все затраты на Торговку.

Так Элиза добивается своего желания учиться. В течение двух месяцев девушка живет в доме Хиггинс и тот с ней упорно занимается. Он приводит ее к своей матери, дающей прием, чтобы понять есть ли результат от его трудов. Элиза ведет себя как светская дама, но рассказывая о прежней жизни, переходит на уличный жаргон. Хиггинс спасает ситуацию, представив этот жаргон, современным светским веянием. Его воспитанница оставила гостей матери в полном восторге.

Один из гостей приема Фредди настолько покорен девушкой, что пишет ей письма по десять страниц. Спустя еще несколько месяцев Хиггинс и Пикеринг выводят подопечную на великосветский прием. И там ее сочли за герцогиню. Пикеринг проиграл спор. Но вот теперь Элиза грустит. Она изменилась и не понимает, как ей быть дальше. Хиггинс заверяет, что все наладится, но делает это в обычной для себя грубой манере. Элиза запускает в Хиггинса туфлями и уходит в свою комнату.

Поутру Хиггинс и Пикеринг обнаружили, что Элиза пропала. Хиггинс настолько привык к Элизе, что не представляет жизни без нее, он не знает где вещи и какие дела на день запланированы. Элиза взяла на себя обязанности личного ассистента. Он пытается найти, обратившись в полицию. Хиггинса посещает отец Элизы. Он ранее был простым мусорщиком, но теперь стал буржуа. Он написал американскому миллионеру, организатору Лиги моральных реформ и тот, умирая, оставил Дуллитлу пай, при условии, если он станет читать лекции в Лиге. И теперь Дуллитл может сам содержать дочь, но Хиггинс даже слышать об этом не хочет.

Вскоре возвращается Элиза и она говорит Хиггинсу, что тот должен извиниться перед ней и впредь обращаться вежливее иначе она пойдет в ассистентки к его конкуренту Непину. Хиггинс доволен девушкой и теми манерами, которые он ей привил и теперь она сможет жить в его доме и быть на равных с ним.

Сочинение по литературе на тему: Краткое содержание Пигмалион Шоу Дж. Б

Другие сочинения:

1. Пьеса “Пигмалион” была написана в 1912-1913 годах. В этой пьесе Шоу использовал миф о Пигмалионе, перенеся его в обстановку современного Лондона. Парадоксалист не мог оставить миф неприкосновенным. Если ожившая Галатея была воплощенной покорностью и любовью, то Галатея Шоу поднимает бунт Read More ......
2. Выдающийся английский драматург Джордж Бернард Шоу захватывался творчеством Ибсена, и это привело его к реформе английского театра. Он отстаивает принципиально новую структуру драмы – проблемную пьесу-симпозиум. Как драматург он тяготеет к юмору и сатире. “Мой способ шутить заключается в том, Read More ......
3. Спектакль окончен, и возникает естественный вопрос: “А при чем тут Пигмалион?” Бернард Шоу в своей пьесе использовал древнегреческий миф о скульпторе Пигмалионе. Он создал статую Галатеи – девушки до того прекрасной, что он влюбился в нее и стал просить Афродиту Read More ......
4. Выдающийся английский драматург Джордж Бернард Шоу увлекался творчеством Ибсена, и это привело его к реформе английского театра. Он отстаивает принципиально новую структуру драмы – проблемную пьесу-симпозиум. Как драматург он тяготеет к юмору и сатире. “Мой способ шутить заключается в том, Read More ......
5. Профессор фонетики Генри Хиггинс пример героя, результат действий которого оказался для него неожиданным: экспериментатор оказался жертвой собственного эксперимента. Традиционные мотивы “учитель ученик”, “создатель – творение” в пьесе Шоу приобретают новое звучание. Встретив молоденькую цветочницу, вульгарную и вызывающе-нелепую Элизу Дулиттл, Хиггинс Read More ......
6. Английский драматург Бернард Шоу создал пьесу “Пигмалион” в 1913 году, вспомнив миф о скульпторе Пигмалионе, который, изваяв статую прекрасной Галатеи, влюбился в нее и, с помощью богини Афродиты, сумел оживить ее. В роли Галатеи мы видим лондонскую цветочницу Элизу Дулиттл, Read More ......
7. Пьеса “Пигмалион”, наверное, известнейшая и популярнейшая из произведений Бернарда Шоу. В названии пьесы узнаем идею античного мифа о скульпторе по имени Пигмалион, который влюбился в высеченную им из мрамора женщину и попросил богов оживить ее. Афродита, как известно, сжалилась над Read More ......
8. Пьеса “Пигмалион”, пожалуй, самая известная и популярная из произведений Бернарда Шоу. В названии пьесы мы узнаем идею античного мифа о скульпторе по имени Пигмалион, который влюбился в вырезанную им из мрамора женщину и попросил богов оживить ее. Афродита, как известно, Read More ......

Краткое содержание Пигмалион Шоу Дж. Б

Бернард Шоу

Пигмалион

Роман в пяти действиях

Действующие лица

Клара Эйнсфорд Хилл , дочь.

Миссис Эйнсфорд Хилл, ее мать.

Прохожий.

Элиза Дулиттл , цветочница.

Альфред Дулиттл, отец Элизы.

Фредди, сын миссис Эйнсфорд Хилл.

Джентльмен.

Человек с записной книжкой.

Саркастический прохожий.

Генри Хиггинс , профессор фонетики.

Пикеринг , полковник.

Миссис Хиггинс, мать профессора Хиггинса.

Миссис Пирс , экономка Хиггинса.

Несколько человек в толпе.

Горничная.

Действие первое

Ковент-Гарден. Летний вечер. Дождь как из ведра. Со всех сторон отчаянный рев автомобильных сирен. Прохожие бегут к рынку и к церкви св. Павла, под портиком которой уже укрылось несколько человек, в том числе пожилая дама с дочерью, обе в вечерних туалетах. Все с досадой всматриваются в потоки дождя, и только один человек, стоящий спиной к остальным, по-видимому, совершенно поглощен какими-то отметками, которые он делает в записной книжке. Часы бьют четверть двенадцатого.

Дочь (стоит между двумя средними колоннами портика, ближе к левой). Я больше не могу, я вся продрогла. Куда девался Фредди? Полчаса прошло, а его все нет.

Мать (справа от дочери). Ну, уж не полчаса. Но все-таки пора бы ему привести такси.

Прохожий (справа от пожилой дамы). Это вы и не надейтесь, леди: сейчас ведь все из театров едут; раньше половины двенадцатого ему такси не достать.

Мать. Но нам необходимо такси. Не можем же мы стоять здесь до половины двенадцатого. Это просто возмутительно.

Прохожий. Да я-то тут при чем?

Дочь. Будь у Фредди хоть капля сообразительности, он взял бы такси у театра.

Мать. Чем он виноват, бедный мальчик?

Дочь. Другие ведь достают. Почему же он не может?

Со стороны Саутгемптон-стрит влетает Фредди и становится между ними, закрыв зонтик, с которого стекает вода. Это молодой человек лет двадцати; он во фраке, брюки у него внизу совершенно мокрые.

Дочь. Так и не достал такси?

Фредди. Нет нигде, хоть умри.

Мать. Ах, Фредди, неужели совсем, совсем нет? Ты, наверно, плохо искал.

Дочь. Безобразие. Уж не прикажешь ли нам самим идти за такси?

Фредди. Я же вам говорю, нигде ни одного нет. Дождь пошел так неожиданно, всех застигло врасплох, и все бросились к такси. Я прошел до самого Чэринг-кросс, а потом в другую сторону, почти до Ледгейт-цирка, и ни одного не встретил.

Мать. А на Трафальгар-сквер был?

Фредди. На Трафальгар-сквер тоже ни одного нет.

Дочь. А ты там был?

Фредди. Я был на Чэринг-кросском вокзале. Что ж ты хотела, чтоб я до Гаммерсмита маршировал под дождем?

Дочь. Нигде ты не был!

Мать. Правда, Фредди, ты как-то очень беспомощен. Ступай снова и без такси не возвращайся.

Фредди. Только зря вымокну до нитки.

Дочь. А что же нам делать? По-твоему, мы всю ночь должны простоять здесь, на ветру, чуть не нагишом? Это свинство, это эгоизм, это…

Фредди. Ну ладно, ладно, иду. (Раскрывает зонтик и бросается в сторону Стрэнда, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у нее из рук корзину с цветами.)

В ту же секунду сверкает молния, и оглушительный раскат грома как бы аккомпанирует этому происшествию.

Цветочница. Куда прешь, Фредди! Возьми глаза в руки!

Фредди. Простите. (Убегает.)

Цветочница (подбирает цветы и укладывает их в корзинку). А еще образованный! Все фиалочки в грязь затоптал. (Усаживается на плинтус колонны справа от пожилой дамы и принимается отряхивать и расправлять цветы.)

Ее никак нельзя назвать привлекательной. Ей лет восемнадцать – двадцать, не больше. На ней черная соломенная шляпа, сильно пострадавшая на своем веку от лондонской пыли и копоти и едва ли знакомая со щеткой. Волосы ее какого-то мышиного цвета, не встречающегося в природе: тут явно необходимы вода и мыло. Порыжелое черное пальто, узкое в талии, едва доходит до колен; из-под него видна коричневая юбка и холщовый фартук. Башмаки, видно, также знали лучшие дни. Без сомнения, она по-своему чистоплотна, однако рядом с дамами решительно кажется замарашкой. Черты лица у нее недурны, но состояние кожи оставляет желать лучшего; кроме того, заметно, что она нуждается в услугах дантиста.

Мать. Позвольте, откуда вы знаете, что моего сына зовут Фредди?

Цветочница. А, так это ваш сын? Нечего сказать, хорошо вы его воспитали… Разве это дело? Раскидал у бедной девушки все цветы и смылся, как миленький! Теперь вот платите, мамаша!

Дочь. Мама, надеюсь, вы не сделаете ничего подобного. Еще недоставало!

Мать. Подожди, Клара, не вмешивайся. У тебя есть мелочь?

Дочь. Нет. У меня только шестипенсовик.

Цветочница (с надеждой). Вы не беспокойтесь, у меня найдется сдачи.

Мать (дочери). Дай сюда.

Дочь неохотно расстается с монетой.

Так. (Девушке.) Вот вам за цветы, моя милая.

Цветочница. Дай вам бог здоровья, леди.

Дочь. Возьмите у нее сдачи. Эти букетики стоят не больше пенни.

Мать. Клара, тебя не спрашивают. (Девушке.) Сдачи не надо.

Цветочница. Дай вам бог здоровья.

Мать. А теперь скажите мне, откуда вы знаете, как зовут этого молодого человека?

Цветочница. А я и не знаю.

Мать. Я слышала, как вы его назвали по имени. Не пытайтесь обмануть меня.

Цветочница. Очень мне нужно вас обманывать. Я просто так сказала. Ну, Фредди, Чарли – надо же как-нибудь назвать человека, если хочешь быть вежливым. (Усаживается возле своей корзины.)

Дочь. Зря выбросили шесть пенсов! Право, мама, уж от этого вы могли бы Фредди избавить. (Брезгливо отступает за колонну.)

Пожилой джентльмен – приятный тип старого армейца – взбегает по ступеням и закрывает зонтик, с которого течет вода. У него, так же как у Фредди, брюки внизу совсем мокрые. Он во фраке и легком летнем пальто. Становится на свободное место у левой колонны, от которой только что отошла дочь.

Джордж Бернард Шоу (George Bernard Shaw) (1856-1950), ирландский драматург, философ и прозаик и самый прославленный — после Шекспира — драматург, писавший на английском языке.

Бернард Шоу обладал великолепным чувством юмора. О себе писатель сказал: «Мой способ шутить — это говорить правду. На свете нет ничего смешнее «.

Шоу вполне сознательно ориентировался на творческий опыт Ибсена. Он высоко ценил его драматургию и в начале творческого пути во многом следовал его примеру. Как и Ибсен, Шоу использовал сцену для пропаганды своих социальных и моральных взглядов, наполняя пьесы острыми, напряженными дискуссиями. Однако он не только, как Ибсен, ставил вопросы, но и пытался на них ответить, и ответить как писатель, исполненный исторического оптимизма. По словам Б. Брехта, в пьесах Шоу «вера в бесконечные возможности человечества на пути к совершенствованию играет решающую роль».

Творческий путь Шоу-драматурга начался в 1890-е годы. В Независимом театре была поставлена и первая драма Шоу «Дома вдовца» (1892), с которой началась «новая драма» в Англии. Следом за ней появились «Волокита» (1893) и «Профессия миссис Уоррен» (1893—1894), составившие вместе с «Домами вдовца» цикл «Неприятных пьес». Такими же остросатиричными были и пьесы следующего цикла, «Пьесы приятные»: «Оружие и человек» (1894), «Кандида» (1894), «Избранник судьбы» (1895), «Поживем — увидим» (1895—1896).

В 1901 г. Шоу опубликовал новый цикл пьес «Пьесы для пуритан», в который вошли «Ученик дьявола» (1896—1897), «Цезарь и Клеопатра» (1898), «Обращение капитана Брассбаунда» (1899). Какие бы темы ни поднимал в них Шоу, будь то, как в «Цезаре и Клеопатре», отдаленное прошлое человечества или, как в «Обращении капитана Брассбаунда», колониальная политика Англии, его внимание всегда приковано к самым жгучим проблемам современности.

Ибсен изображал жизнь преимущественно в мрачных, трагических тонах. Шоу насмешлив даже там, где речь идет о вполне серьезном. Он отрицательно относится к трагедии и выступает против учения о катарсисе. По мнению Шоу, человек не должен мириться со страданием, лишающим его «способности открывать сущность жизни, пробуждать мысли, воспитывать чувства». Шоу высоко ценит комедию, называя ее «самым утонченным видом искусства». В творчестве Ибсена, по словам Шоу, она трансформируется в трагикомедию, «в еще более высокий, чем комедия, жанр». Комедия, по убеждению Шоу, отрицая страдание, воспитывает в зрителе разумное и трезвое отношение к окружающему миру.

Однако, предпочитая комедию трагедии, Шоу в своей художественной практике редко удерживается в границах одного комедийного жанра. Комическое в его пьесах легко уживается с трагическим, смешное — с серьезными размышлениями о жизни.

«Реалист — тот, кот сам живет, сообразуясь со своими представлениями о прошлом».

Для Шоу борьба за новое общество была неразрывно связана с борьбой за новую драму, которая могла бы поставить перед читателями насущие вопросы современности, могла бы сорвать все маски и покровы жизни общества. Когда Б. Шоу, сначала как критик, а потом и как драматург, ввел планомерную осаду драмы 19 века, ему приходилось бороться с самой скверной из ходящих условностей театральной критики того времени, убежденной в том, что интеллектуальной серьезности на сцене нет места, что театр — это вид поверхностного развлечения, а драматург — это человек, задача которого изготовлять из дешевых эмоций вредные сласти.

В конце концов, осада увенчалась успехом, интеллектуальная серьезность одержала верх над кондитерским взглядом на театр, и даже его сторонники были вынуждены встать в позу интеллектуалов и в 1918 году Шоу писал: «почему понадобилась колоссальная война, чтобы приохотить людей к моим произведениям? »

Шоу намеривался создать положительного героя — реалиста. Одну из задач своей драматургии он видит в создании образов «реалистов», практичных, сдержанных и хладнокровных. Шоу везде и всегда старался раздразнить, разозлить, публику, использую свой шовианский метод.

Он ни когда не был идеалистом — его предложения носили не романтическо-пацифистский, а сугубо практический характер и были, по свидетельствам современников, весьма дельными.

В «Профессии миссис Уорен» Шоу изложил свое представление о реальном положении женщин в обществе, говорил о том, что общество должно быть устроено так, чтобы каждый мужчина и каждая женщина могли содержать себя своим трудом, не торгуя своими привязанностями и убеждениями. В «Цезаре и Клеопатре» Шоу предложил свой взгляд на историю спокойный, здравый, ироничный, не прикованный насмерть к щелочкам у дверей царских опочивален.

В основе художественного метода Бернарда Шоу — парадокс как средство ниспровержения догматизма и предвзятости — («Андрокл и лев», 1913, «Пигмалион», 1913), традиционности представлений (исторические пьесы «Цезарь и Клеопатра», 1901, пенталогия «Назад к Мафусаилу», 1918-20, «Святая Иоанна», 1923).

Ирландец по происхождению, Шоу неоднократно обращался в своем творчестве к острым проблемам, связанным с отношениями между Англией и «другим островом Джона Булля», как озаглавлена его пьеса (1904). Однако родные места он навсегда покинул двадцатилетним юношей. В Лондоне Шоу тесно сблизился с участниками «Фабианского общества», разделяя их программу реформ с целью постепенного перехода к социализму.

Современная драматургия должна была вызывать прямой отзвук у аудитории, узнающей в ней ситуации из собственного жизненного опыта, и провоцировать дискуссию, которая выходила бы далеко за пределы частного случая, показанного со сцены. Коллизии этой драматургии, в отличие от шекспировских, которые Бернард Шоу считал устаревшими, должны носить интеллектуальный или социально-обличительный характер, отличаясь подчеркнутой злободневностью, а персонажи важны не столько своей психологической сложностью, сколько чертами типа, проявленными полно и наглядно.

Главной проблемой, которую Шоу искусно решает в «Пигмалионе», стал вопрос «является ли человек изменяемым существом». Это положение в пьесе конкретизируется тем, что девушка из Ист Энда Лондона со всеми чертами характера уличного ребенка, превращается в женщину с чертами характера дамы высшего общества. Чтобы показать, как радикально можно изменить человека, Шоу выбрал переход из одной крайности в другую. Если такое радикальное изменение человека возможно в относительно короткое время, то зритель должен сказать себе, что тогда возможно и любое другое изменение человеческого существа.

Второй важный вопрос пьесы — насколько речь влияет на человеческую жизнь. Что дает человеку правильное произношение? Достаточно ли научится правильно говорить, чтобы изменить социальное положение? Вот что думает на этот счет профессор Хиггинс: «Но если бы вы знали, как это интересно — взять человека и, научив его говорить иначе, чем он говорил, до сих пор, сделать из него совершенно другое, новое существо. Ведь это значит — уничтожить пропасть, которая отделяет класс от класса и душу от души».

Шоу, быть может, первым осознал всесилие языка в обществе, его исключительную социальную роль, о которой косвенно в те же годы заговорил психоанализ.

Несомненно, что «Пигмалион» является наиболее популярной пьесой Б. Шоу. В ней автор показал нам трагедию бедной девушки, познавшей нищету, которая вдруг оказывается среди высшего общества, становится истинной леди, влюбляется в человека, помогшего ей подняться на ноги, и которая вынуждена отказаться от всего этого, потому что в ней просыпается гордость, и она понимает, что человек, которого она любит, отвергает ее.

На меня пьеса «Пигмалион» произвела огромное впечатление, особенно судьба главной героини. Мастерство Б. Шоу, с которым он показывает нам психологию людей, а также все жизненно важные проблемы общества, в котором он жил, не оставит равнодушным никого.

Все пьесы Шоу отвечают важнейшему требованию, предъявленному Брехтом современному театру, а именно: театр должен стремиться «изображать природу человека как поддающуюся изменению и зависящую от классовой принадлежности. Насколько Шоу интересовала связь характера и общественного положения, особенно доказывает тот факт, что радикальную перестройку характера он сделал даже главной темой пьесы «Пигмалион».

После исключительного успеха пьесы и сделанного по ней мюзикла «Моя прекрасная леди» история Элизы, превратившейся благодаря профессору фонетики Хиггинсу из уличной девчонки в светскую даму, сегодня, пожалуй, известна больше, чем греческий миф.

Человек создается человеком — таков урок этой, по собственному признанию Шоу, «интенсивно и сознательно дидактической» пьесы. Это тот самый урок, к которому призывал Брехт, требуя, чтобы «построение одной фигуры проводилось в зависимости от построения другой фигуры, ибо и в жизни мы взаимно формируем друг друга».

Среди литературных критиков бытует мнение, что пьесы Шоу, больше, чем пьесы других драматургов, пропагандируют определенные политические идеи. Учение об изменяемости человеческой природы и зависимости от классовой принадлежности есть не что иное, как учение о социальной детерминированности индивидуума. Пьеса «Пигмалион» является хорошим пособием, в котором рассматривается проблема детерминизма (Детерминизм — учение о первоначальной определяемости всех происходящих в мире процессов, включая все процессы человеческой жизни). Даже сам автор считал ее «выдающейся дидактической пьесой».

Главной проблемой, которую Шоу искусно решает в «Пигмалионе», стал вопрос «является ли человек изменяемым существом». Это положение в пьесе конкретизируется тем, что девушка из Ист Энда Лондона со всеми чертами характера уличного ребенка, превращается в женщину с чертами характера дамы высшего общества Чтобы показать, как радикально можно изменить человека, Шоу выбрал переход из одной крайности в другую. Если такое радикальное изменение человека возможно в относительно короткое время, то зритель должен сказать себе, что тогда возможно и любое другое изменение человеческого существа. Второй важный вопрос пьесы — насколько речь влияет на человеческую жизнь. Что дает человеку правильное произношение? Достаточно ли научится правильно говорить, чтобы изменить социальное положение? Вот что думает на этот счет профессор Хиггинс: «Но если бы вы знали, как это интересно — взять человека и, научив его говорить иначе, чем он говорил, до сих пор, сделать из него совершенно другое, новое существо. Ведь это значит — уничтожить пропасть, которая отделяет класс от класса и душу от души «.

Как показывается и постоянно подчеркивается в пьесе, диалект лондонского востока несовместим с существом леди, так же как и язык леди не может вязаться с существом простой девушки-цветочницы из восточного района Лондона. Когда Элиза забыла язык своего старого мира, для нее закрылся туда обратный путь. Тем самым разрыв с прошлым был окончательным. Сама Элиза в ходе пьесы ясно отдает себе отчет в этом. Вот что она рассказывает Пикерингу: «Вчера ночью, когда я бродила по улицам, какая-то девушка заговорила со мной; я хотела ей ответить по-старому, но у меня ничего не вышло «.

Бернард Шоу уделял много внимания проблемам языка. У пьесы была серьезная задача: Шоу хотел привлечь внимание английской публики к вопросам фонетики. Он ратовал за создание нового алфавита, который в большей степени соответствовал бы звукам английского языка, чем ныне существующий, и который облегчил бы задачу изучения этого языка детям и иностранцам. К этой проблеме Шоу неоднократно возвращался на протяжении своей жизни, и согласно его завещанию большая сумма была оставлена им на исследования, имеющие целью создание нового английского алфавита. Исследования эти продолжаются до сих пор, и всего несколько лет назад вышла в свет пьеса «Андрокл и лев», напечатанная знаками нового алфавита, который был выбран специальным комитетом из всех вариантов, предложенных на соискание премии. Шоу, быть может, первым осознал всесилие языка в обществе, его исключительную социальную роль, о которой косвенно в те же годы заговорил психоанализ. Именно Шоу сказал об этом в плакатно-назидательном, но от того не менее иронично-увлекательном «Пигмалионе». Профессор Хиггинс, пусть и в своей узкой специальной сфере, но все же опередил структурализм и постструктурализм, которые во второй половине века сделают идеи «дискурса» и «тоталитарных языковых практик» своей центральной темой.

В «Пигмалионе» Шоу соединил две одинаково волнующие его темы: проблему социального неравенства и проблему классического английского языка. Он считал, что общественная сущность человека выражается в различных частях языка: в фонетике, грамматике, в словарном составе. Пока Элиза испускает такие гласные звуки, как «аы — аы-аы — оу — оу», у нёё нет, как правильно замечает Хиггинс, никаких шансов выбраться из уличной обстановки. Поэтому все его усилия концентрируются на изменении звуков ее речи. То, что грамматика и словарный состав языка человека в этом отношении являются не менее важными, демонстрируется на примере первой крупной неудачи обоих фонетистов в их усилиях по перевоспитанию. Хотя гласные и согласные звуки Элизы превосходны, попытка ввести ее в общество как леди терпит неудачу. Слова Элизы: «А вот где ее шляпа соломенная, новая, которая должна была мне достаться? Сперли! Вот и я говорю, кто шляпу спер, тот и тетку укокошил » — даже при отличном произношении и интонации не являются английским языком для леди и джентльменов.

Хиггинс признает, что Элиза наряду с новой фонетикой должна усвоить также новую грамматику и новый словарь. А вместе с ними и новую культуру. Но язык не является единственным выражением человеческого существа. Выход в свет на прием к миссис Хиггинс имеет единственный промах — Элиза не знает, о чем говорят в обществе на этом языке. «Пикеринг также признал, что для Элизы недостаточно владеть присущими леди произношением, грамматикой и словарным составом. Она должна еще развить в себе характерные для леди интересы. До тех пор пока ее сердце и сознание заполнены проблемами ее старого мира: убийствами из-за соломенной шляпы и благоприятным действием джина на настроение ее отца, — она не сможет стать леди, пусть даже ее язык будет неотличим от языка леди». Один из тезисов пьесы гласит, что человеческий характер определяется совокупностью отношении личности, языковые отношения являются лишь ее частью. В пьесе этот тезис конкретизируется тем, что Элиза наряду с занятиями языком учится еще и правилам поведения. Следовательно, Хиггинс объясняет ей не только то, как надо говорить на языке леди, но и, например, как пользоваться носовым платком.

Если Элиза не знает, как пользоваться носовым платком, и если она противится принять ванну, то любому зрителю должно быть ясно, что изменение ее существа требует также изменения ее повседневного поведения. Внеязыковые отношения людей различных классов так гласит тезис, не менее различны, чем их речь по форме и содержанию.

Совокупность поведения, то есть форма и содержание речи, образ суждения и мыслей, привычные поступки и типичные реакции люде приспособлены к условиям их среды. Субъективное существо и объективный мир соответствуют друг друга и взаимно пронизывают друг друга. От автора требовалась большая затрата драматических средств, чтобы убедить в этом каждого зрителя. Шоу нашел это средство в систематическом применении своего рода эффекта отчуждения, заставляя своих персонажей время от времени действовать в чужой среде, чтобы затем шаг за шагом возвращать их в свою собственную среду, искусно создавая на первых порах ложное представление относительно их настоящей сущности. Затем это впечатление постепенно и методически меняется. «Экспозиция» характера Элизы в чужой среде имеет то воздействие, что она леди и джентльменам в зрительном зале кажется непонятной, отталкивающей, двусмысленной и странной. Это впечатление усиливается благодаря реакции леди и джентльменов на сцене.

Так, Шоу заставляет миссис Эйнсфорд Хилл заметно волноваться, когда она наблюдает, как незнакомая ей цветочница при случайной встрече на улице называет ее сына Фредди «милым другом». «Концовка первого акта является началом «процесса перевоспитания» предубежденного зрителя. Она как бы указывает лишь на смягчающие обстоятельства, которые необходимо учесть при осуждении обвиняемой Элизы. Доказательство невиновности Элизы дается только в следующем акте благодаря ее превращению в леди. Кто действительно полагал, что Элиза была навязчивой из-за врожденной низости или продажности, и кто не смог правильно истолковать описание среды в конце первого акта, тому откроет глаза самоуверенное и гордое выступление превращенной Элизы». Насколько тщательно при перевоспитании своих читателей и зрителей Шоу учитывает предубеждения, можно подтвердить многочисленными примерами.

Широко распространенное мнение многих состоятельных господ, как известно, заключается в том, что жители Ист-Энда сами виноваты в своей нищете, так как не умеют «экономить». Хотя они, как и Элиза в Ковент-Гардене, очень падки на деньги, но лишь для того, чтобы при первой же возможности снова расточительно потратить их на абсолютно ненужные вещи. У них вовсе нет мыслей использовать деньги благоразумно, например, для профессионального образования. Шоу стремится это предубеждение, как, впрочем, и другие, сначала усилить. Элиза, едва заполучив какие-то деньги, уже позволяет себе поехать домой на такси. Но сразу же начинается разъяснение настоящего отношения Элизы к деньгам. На следующий день она спешит потратить их на собственное образование. «Если человеческое существо обусловлено средой и если объективное существо и объективные условия взаимно соответствуют друг другу, тогда превращение существа возможно лишь при замене среды или ее изменении. Этот тезис в пьесе «Пигмалион» конкретизируется тем, что для создания возможности превращения Элизы ее полностью изолируют от старого мира и переносят в новый». В качестве первой меры своего плана перевоспитания Хиггинс распоряжается насчет ванны, в которой Элиза освобождается от наследия
Ист-Энда.

Старое платье, самая близкая к телу часть старой среды, даже не откладывается в сторону, а сжигается. Ни малейшей частицы старого мира не должно связывать Элизу с ним, если серьезно думать о ее превращении. Чтобы показать это, Шоу ввел в действие еще один особенно поучительный инцидент.

В конце пьесы, когда Элиза, по всей вероятности, уже окончательно превратилась в леди, вдруг появляется ее отец. Непредвиденно происходит проверка, дающая ответ на вопрос о том, прав ли Хиггинс, считая возможным возвращение Элизы к прежней жизни: (В среднем окне появляется Дулиттл. Бросив на Хиггинса укоризненный и полный достоинства взгляд, он бесшумно подходит к дочери, которая сидит спиной к окнам и поэтому не видит его.) Пикеринг. Он неисправим, Элиза. Но ведь вы не скатитесь, правда? Элиза. Нет. Теперь уже нет. Я хорошо заучила свой урок. Теперь я уже не могу издавать такие звуки, как раньше, даже если б хотела. (Дулиттл сзади кладет ей руку на плечо. Она роняет вышиванье, оглядывается, и при виде отцовского великолепия вся ее выдержка сразу испаряется.) У-у-ааааа-у! Хиггинс (торжествующе). Ага! Вот, вот! У-у-ааааа-у! У-у-ааааа-у! Победа! Победа!».

Самое незначительное соприкосновение лишь с частью своего старого мира превращает сдержанную и, казалось бы, готовую к изысканному поведению леди на какой-то момент снова в уличного ребенка, который не только реагирует, как и прежде, но, к собственному удивлению, снова может произносить, казалось, уже забытые звуки улицы. Ввиду тщательного подчеркивания влияния среды у зрителя легко могло бы возникнуть ложное представление о том, будто характеры в мире героев Шоу целиком поддаются ограничению влиянием среды.

Для предупреждения этого нежелательного заблуждения Шоу с подобной же тщательностью и основательностью внес в свою пьесу контртезис о существовании естественных способностей и их значении для характера того или иного индивидуума. Это положение конкретизируется сразу во всех четырех главных героях пьесы: Элизе, Хиггинсе, Дулиттле и Пикеринге. «Пигмалион» — это насмешка над поклонниками «голубой крови»… каждая моя пьеса была камнем, который я бросал в окна викторианского благополучия», — так отзывался сам автор о своей пьесе.

Для Шоу было важно показать, что все качества Элизы, которые она раскрывает как леди, можно уже обнаружить в цветочнице как естественные способности или что качества цветочницы можно затем снова обнаружить в леди. Концепция Шоу уже содержалась в описании внешности Элизы. В конце детальной характеристики ее внешнего облика говорится: «Без сомнения, она по-своему чистоплотна, однако рядом с дамами решительно кажется замарашкой. Черты лица у нее недурны, но состояние кожи оставляет желать лучшего; кроме того, заметно, что она нуждается в услугах дантиста».

Превращение Дулиттла в джентльмена, точно так же как и его дочери в леди, должно показаться относительно внешним процессом. Здесь как бы модифицируются лишь его природные способности благодаря его новому общественному положению.

Как акционер сыроваренного треста «Друг желудка» и видный оратор уоннафеллеровской Всемирной лиги моральных реформ, он, в сущности, даже остался при своей настоящей профессии, которая, по свидетельству Элизы, еще до его социального превращения состояла в том, чтобы вымогать деньги у других людей, пуская в ход свое красноречие. Но самым убедительным образом тезис о наличии природных способностей и их значении для создания характеров демонстрируется на примере пары Хиггинс — Пикеринг. Оба они по своему социальному положению джентльмены, но с тем различием, что Пикеринг и по своему темпераменту джентльмен, в то время как Хиггинс предрасположен к грубости. Различие и общность обоих персонажей систематически демонстрируется на их поведении по отношению к Элизе.

Хиггинс с самого начала обращается с ней грубо, невежливо, бесцеремонно. В ее присутствии он говорит о ней «глупая девушка», «чучело», «так неотразимо вульгарна, так вопиюще грязна», «скверная, испорченная девчонка» и тому подобное. Он просит свою экономку завернуть Элизу в газету и бросить в мусорный ящик. Единственной нормой разговора с ней является повелительная форма, а предпочтительным способом влияния на Элизу — угроза. Пикеринг, врожденный джентльмен, напротив, в обращении с Элизой с самого начала проявляет такт и исключительную вежливость. Он не дает спровоцировать себя на неприятное или грубое высказывание ни навязчивым поведением цветочницы, ни плохим примером Хиггинса. Так как никакие обстоятельства не объясняют эти различия в поведении,. зритель должен предположить, что, наверное, все же имеется нечто вроде врожденных склонностей к грубому или деликатному поведению.

Для предупреждения ложного вывода, будто грубое поведение Хиггинса по отношению к Элизе обусловлено исключительно существующими между ним и ею социальными различиями, Шоу заставляет Хиггинса вести себя заметно резко и невежливо также и среди ему равных. Хиггинс не особенно старается скрыть от миссис, мисс и Фредди Хилл, как мало он с ними считается и как мало они для него значат. Разумеется, Шоу дает возможность проявляться грубости Хиггинса в обществе в значительно модифицированной форме. При всей врожденной склонности к бесцеремонному высказыванию правды, Хиггинс не допускает там таких грубостей, какие мы наблюдаем при его обращении с Элизой. Когда его собеседница миссис Эйнсфорд Хилл по своей ограниченности полагает, что было бы лучше, «если б люди умели быть откровенными и говорить то, что думают», Хиггинс протестует восклицанием «Упаси бог!» и возражением, что «это было бы неприлично». Характер человека определяется не непосредственно средой, а через межчеловеческие, эмоционально окрашенные отношения и связи, через которые он проходит в условиях своей среды. Человек — чувствительное, восприимчивое существо, а не пассивный предмет, которому можно придать любую форму, подобно куску воска. Какое значение Шоу придает как раз этому вопросу, подтверждается выдвижением его в центр драматического действия.

Вначале Элиза для Хиггинса кусок грязи, который можно завернуть в газету и бросить в мусорный ящик, во всяком случае «замарашка, чумазая замухрышка», которую заставляют вымыться, как грязное животное, невзирая на ее протесты. Вымытая и одетая Элиза становится не человеком, а интересным подопытным пред­метом, на котором можно производить научный экспе­римент. За три месяца Хиггинс сделал из Элизы графиню, он выиграл свое пари, как выражается Пикеринг, ему это стоило большого напряжения. То, что Элиза сама участвует в этом эксперименте и как человек в высшей степени была связана обязательством, до его сознания — как, впрочем, также и до сознания Пикеринга — не доходит вплоть до наступления открытого конфликта, который образует драматическую кульминацию пьесы. К своему большому удивлению, Хиггинс должен в заключение констатировать, что между ним и Пикерингом, с одной стороны, и Элизой — с другой, возникли человеческие отношения, которые не имеют больше ничего общего с отношениями ученых к своим объектам и которые нельзя больше игнорировать, а можно разрешить лишь с болью в душе. «Отвлекаясь от лингвистики, следует прежде все­го отметить, что «Пигмалион» был веселой, блестящей комедией, последний акт которой содержал элемент истинной драмы: маленькая цветочница хорошо справилась со своей ролью знатной дамы и больше уже не нужна — ей остается вернуться на улицу или выйти замуж за одного из трех героев».

Зритель понимает, что Элиза сделалась леди не благодаря тому, что ее научили одеваться и говорить как леди, а благодаря тому, что она вступила в человеческие отношения с леди и джентльменами в их среде.

В то время как вся пьеса бесчисленными деталями внушает, что различие между леди и цветочницей заключается в их поведении, в тексте утверждается нечто прямо противоположное: «Леди отличается от цветочницы не тем, как она себя держит, а тем, как с ней себя держат».

Эти слова принадлежат Элизе. По ее мнению, заслуга в превращении ее в леди принадлежит Пикерингу, а не Хиггинсу. Хиггинс ее лишь дрессировал, учил правильной речи и т.д. Это способности, которые можно легко приобрести и без посторонней помощи. Вежливое обращение Пикеринга произ­вело те внутренние перемены, которые отличают цветоч­ницу от леди. Очевидно, утверждение Элизы, что только манера обращения с человеком определяет его суть, не является основой проблематики пьесы. Если бы обхождение с человеком было решающим фактором, тогда Хиггинс должен был бы всех встречающихся ему дам делать цветочницами, а Пикеринг всех встречающихся ему цветочниц-дамами.

То, что оба они не наделены такой волшебной силой, совершенно очевидно. Хиггинс не проявляет чувства такта, присущего Пикерингу, ни по отношению к матери, ни по отношению к миссис и мисс Эйнсфорд Хилл, не вызывая этим в их характерах маломальских изменений. Пикеринг в первом и втором актах обращается с цветочницей Элизой с не слишком изысканной вежливостью. С другой стороны, в пьесе ясно показывается, что одно лишь поведение также не определяет сути. Если бы только поведение было решающим фактором, тогда Хиггинс уже давно перестал бы быть джентльменом. Но никто серьезно не оспаривает его почетное звание джентльмена. Хиггинс также не перестает быть джентльменом оттого, что бестактно ведет себя с Элизой, как и Элиза не может превратиться в леди лишь благодаря достойному леди поведению. Тезис Элизы, что лишь обращение с человеком является решающим фактором, и антитезис, что поведение человека является определяющим для существа личности, ясно опровергаются пьесой.

Поучительность пьесы заключается в синтезе — определяющим для существа человека является его общественное отношение к другим людям. Но общественное отношение есть нечто большее, чем одностороннее поведение человека и одностороннее обращение с ним. Общественное отношение включает в себя две стороны: поведение и обращение. Элиза из цветочницы становится леди благодаря тому, что одновременно с ее поведением изменилось также и обращение с ней, которое она почувствовала в окружающем ее мире. То, что понимается под общественным отношением, отчетливо раскрывается лишь в конце пьесы и в ее кульминационном пункте. Элиза уясняет себе, что, несмотря на успешное завершение занятий по языку, несмотря на радикальное изменение среды, несмотря на постоянное и исключительное пребывание среди признанных джентльменов и леди, несмотря на образцовое обращение с ней со стороны джентльмена и несмотря на овладение ею самой всеми формами поведения, она не превратилась еще в настоящую леди, а стала лишь горничной, секретаршей или собеседницей двух джентльменов. Она делает попытку миновать эту судьбу путем бегства.

Когда Хиггинс просит ее вернуться обратно, завязывается дискуссия, раскрывающая смысл общественного отношения в принципе. Элиза считает, что она стоит перед выбором между возвращением на улицу и подчинением Хиггинсу. Это для нее символично: тогда ей всю жизнь придется подавать ему туфли. Случилось как раз то, от чего предостерегала миссис Хиггинс, обратив внимание своего сына и Пикеринга на то, что девушка, владеющая языком и манерами леди, еще не является по-настоящему леди, если у нее нет соответствующего дохода. Миссис Хиггинс с самого начала видела, что главную проблему превращения цветочницы в светскую даму можно решить лишь по завершении ее «перевоспитания».

Существенной принадлежностью «знатной дамы» является ее независимость, которую может гарантировать лишь доход, независимый от любого личного труда. Толкование концовки «Пигмалиона» очевидно. Оно не антропологического, как предшествующие тезисы, а этического и эстетического порядка: желательным является не превращение жителей трущоб в леди и джентльменов, подобно превращению Дулиттла, а превращение их в леди и джентльменов нового типа, чувство собственного достоинства которых базируется на их собственном труде. Элиза в стремлении к труду и независимости является воплощением нового идеала леди, который, в сущности, ничего общего не имеет со старым идеалом леди аристократического общества. Она не стала графиней, как об этом неоднократно вещал Хиггинс, но стала женщиной, сила и энергия которой вызывают восхищение.

Знаменательно, что даже Хиггинс не может отказать ей в привлекательности — разочарование и враждебность скоро превращаются в противоположность. Он, кажется, даже забыл о первоначальном стремлении к другому результату и желанию сделать из Элизы графиню. «Хочу похвастаться, что пьеса «Пигмалион» пользовалась величайшим успехом в Европе, Северной Америке и у нас. Ее поучительность настолько сильна и преднамеренна, что я с восторгом швыряю ее в лицо тем само­довольным мудрецам, которые, как попугаи, твердят, что искусство не должно быть дидактическим. Это подтверждает мое мнение, что искусство не может быть никаким иным», — писал Шоу. Автору приходилось бороться за правильную трактовку всех своих пьес, особенно комедий, и выступать против намеренно ложного истолкования их. В случае с «Пигмалионом» борьба концентрировалась вокруг вопроса, выйдет ли Элиза замуж за Хиггинса или за Фредди. Если Элизу выдают замуж за Хиггинса, то создается условное комедийное завершение и приемлемый конец: перевоспитание Элизы завершается в этом случае ее «обуржуазиванием».

Тот, кто выдает Элизу за неимущего Фредди, одновременно должен признать и этические и эстетические тезисы Шоу. Конечно, критики и театральный мир единодушно высказались за «буржуазное решение». Так что финал пьесы остается открытым. Похоже, что и сам драматург не знал, что же теперь ждать от преображенной Элизы…

Пигмалион (полное название: Пигмалион: Роман-фантазия в пяти действиях , англ. Pygmalion: A Romance in Five Acts ) - пьеса , написанная Бернардом Шоу в 1913 году . Пьеса рассказывает о профессоре фонетики Генри Хиггинсе, который заключил пари со своим новым знакомым - полковником Британской армии Пикерингом. Суть пари состояла в том, что Хиггинс сможет за несколько месяцев обучить цветочницу Элизу Дулиттл произношению и манере общения высшего общества.

Название пьесы является аллюзией на миф о Пигмалионе .

Действующие лица

• Элиза Дулиттл , цветочница. Привлекательная, но не имеющая светского воспитания (а точнее - имеющая уличное воспитание), лет восемнадцати - двадцати. На ней чёрная соломенная шляпа, сильно пострадавшая на своём веку от лондонской пыли и копоти и едва ли знакомая со щёткой. Волосы её какого-то мышиного цвета, не встречающегося в природе. Порыжелое чёрное пальто, узкое в талии, едва доходит до колен; из-под него видна коричневая юбка и холщовый фартук. Башмаки, видно, также знали лучшие дни. Без сомнения, она по-своему чистоплотна, однако рядом с дамами решительно кажется замарашкой. Черты лица у неё недурны, но состояние кожи оставляет желать лучшего; кроме того, заметно, что она нуждается в услугах дантиста
• Генри Хиггинс , профессор фонетики
• Пикеринг , полковник
• Миссис Хиггинс , мать профессора
• Миссис Пирс , экономка Хиггинса
• Альфред Дулиттл , отец Элизы. Пожилой, но ещё очень крепкий мужчина в рабочей одежде мусорщика и в шляпе, поля которой спереди срезаны, а сзади накрывают шею и плечи. Черты лица энергичные и характерные: чувствуется человек, которому одинаково незнакомы страх и совесть. У него чрезвычайно выразительный голос - следствие привычки давать полную волю чувствам
• Миссис Эйнсфорд Хилл , гостья миссис Хиггинс
• Мисс Клара Эйнсфорд Хилл , её дочь
• Фредди , сын миссис Эйнсфорд Хилл

Сюжет

В летний вечер дождь льёт как из ведра. Прохожие бегут к Ковент-Гарденскому рынку и к портику собора св. Павла, где уже укрылось несколько человек, в том числе и пожилая дама с дочерью; они в вечерних туалетах, ждут, когда Фредди, сын дамы, найдет такси и приедет за ними. Все, кроме одного человека с записной книжкой, с нетерпением всматриваются в потоки дождя. Вдали появляется Фредди, не нашедший такси, и бежит к портику, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у неё из рук корзину с фиалками. Та разражается бранью. Человек с записной книжкой что-то спешно записывает. Девушка сокрушается, что пропали её фиалочки, и умоляет стоящего тут же полковника купить букетик. Тот, чтобы отвязаться, даёт ей мелочь, но цветов не берёт. Кто-то из прохожих обращает внимание цветочницы, неряшливо одетой и неумытой девушки, что человек с записной книжкой явно строчит на нее донос. Девушка начинает хныкать. Тот, однако, уверяет, что он не из полиции, и удивляет всех присутствующих тем, что точно определяет место рождения каждого из них по их произношению.

Мать Фредди отправляет сына обратно искать такси. Вскоре, правда, дождь прекращается, и она с дочерью идёт на автобусную остановку. Полковник проявляет интерес к способностям человека с записной книжкой. Тот представляется как Генри Хиггинс, создатель «Универсального алфавита Хиггинса». Полковник же оказывается автором книги «Разговорный санскрит». Фамилия его Пикеринг. Он долго жил в Индии и приехал в Лондон специально, чтобы познакомиться с профессором Хиггинсом. Профессору тоже всегда хотелось познакомиться с полковником. Они уже собираются идти ужинать к полковнику в отель, когда цветочница опять начинает просить купить у неё цветочки. Хиггинс бросает ей в корзину горсть монет и уходит с полковником. Цветочница видит, что она теперь владеет, по её меркам, огромной суммой. Когда прибывает Фредди с наконец пойманным им такси, она садится в машину и, с шумом захлопнув дверцу, уезжает.

На следующее утро Хиггинс у себя дома демонстрирует полковнику Пикерингу свою фонографическую аппаратуру. Внезапно экономка Хиггинса, миссис Пирс, докладывает о том, что некая очень простая девушка желает переговорить с профессором. Входит вчерашняя цветочница. Она представляется Элизой Дулиттл и сообщает, что желает брать у профессора уроки фонетики, ибо с её произношением она не может устроиться на работу. Накануне она слышала, что Хиггинс даёт такие уроки. Элиза уверена, что он с радостью согласится отработать те деньги, что вчера, не глядя, бросил в её корзину. Разговаривать о таких суммах ему, разумеется, смешно, однако Пикеринг предлагает Хиггинсу пари. Он подбивает его доказать, что за считанные месяцы может, как уверял накануне, превратить уличную цветочницу в герцогиню. Хиггинс находит это предложение заманчивым, тем более что Пикеринг готов, если Хиггинс выиграет, оплатить всю стоимость обучения Элизы. Миссис Пирс уводит отмывать Элизу в ванную комнату.

Через некоторое время к Хиггинсу приходит отец Элизы. Он мусорщик, простой человек, но поражает профессора своим прирожденным красноречием. Хиггинс просит у Дулиттла позволения оставить его дочь у себя и даёт ему за это пять фунтов. Когда появляется Элиза, уже вымытая, в японском халате, отец сначала даже не узнаёт свою дочь. Через пару месяцев Хиггинс приводит Элизу в дом к своей матери, как раз в её приёмный день. Он хочет узнать, можно ли уже вводить девушку в светское общество. В гостях у миссис Хиггинс находятся миссис Эйнсфорд Хилл с дочерью и сыном. Это те самые люди, с которыми Хиггинс стоял под портиком собора в тот день, когда впервые увидел Элизу. Однако они не узнают девушку. Элиза сначала и ведёт себя, и разговаривает, как великосветская леди, а затем переходит на рассказ о своей жизни и использует при этом такие уличные выражения, что все присутствующие только диву даются. Хиггинс делает вид, что это новый светский жаргон, таким образом сглаживая ситуацию. Элиза покидает собравшихся, оставляя Фредди в полнейшем восторге.

После этой встречи он начинает слать Элизе письма на десяти страницах. После ухода гостей Хиггинс и Пикеринг наперебой, увлечённо рассказывают миссис Хиггинс о том, как они занимаются с Элизой, как учат её, вывозят в оперу, на выставки, одевают. Миссис Хиггинс находит, что они обращаются с девушкой, как с живой куклой. Она согласна с миссис Пирс, которая считает, что они «ни о чём не думают».

Еще через несколько месяцев оба экспериментатора вывозят Элизу на великосветский прием, где она имеет головокружительный успех, все принимают её за герцогиню. Хиггинс выигрывает пари.

Придя домой, он наслаждается тем, что эксперимент, от которого он уже успел подустать, наконец закончен. Он ведёт себя и разговаривает в своей обычной грубоватой манере, не обращая на Элизу ни малейшего внимания. Девушка выглядит очень уставшей и грустной, но при этом она ослепительно красива. Заметно, что в ней накапливается раздражение.

В конце концов она запускает в Хиггинса его туфлями. Ей хочется умереть. Она не знает, что с ней дальше будет, как ей жить. Ведь она стала совершенно другим человеком. Хиггинс уверяет, что всё образуется. Ей, однако же, удаётся задеть его, вывести из равновесия и тем самым хотя бы немного за себя отомстить.

Ночью Элиза сбегает из дома. Наутро Хиггинс и Пикеринг теряют голову, когда видят, что Элизы нет. Они даже пытаются разыскать её при помощи полиции. Хиггинс чувствует себя без Элизы как без рук. Он не знает ни где лежат его вещи, ни какие у него назначены на день дела. Приезжает миссис Хиггинс. Затем докладывают о приходе отца Элизы. Дулиттл очень изменился. Теперь он выглядит как зажиточный буржуа. Он в негодовании набрасывается на Хиггинса за то, что по его вине ему пришлось изменить свой образ жизни и теперь стать гораздо менее свободным, чем он был прежде. Оказывается несколько месяцев назад Хиггинс написал в Америку одному миллионеру, основавшему по всему свету филиалы Лиги моральных реформ, что Дулиттл, простой мусорщик, сейчас самый оригинальный моралист во всей Англии. Тот миллионер уже умер, а перед смертью завещал Дулиттлу пай в своем тресте на три тысячи годового дохода при условии, что Дулиттл будет читать до шести лекций в год в его Лиге моральных реформ. Он сокрушается, что сегодня, например, ему даже приходится официально жениться на той, с кем уже несколько лет он прожил без регистрации отношений. И всё это потому, что он вынужден теперь выглядеть как почтенный буржуа. Миссис Хиггинс очень рада, что отец, наконец, может позаботиться о своей изменившейся дочери, как она того заслуживает. Хиггинс, однако, и слышать не желает о том, чтобы «вернуть» Дулиттлу Элизу.

Миссис Хиггинс говорит, что знает, где Элиза. Девушка согласна вернуться, если Хиггинс попросит у неё прощения. Хиггинс ни в какую не соглашается пойти на это. Входит Элиза. Она выражает Пикерингу благодарность за его обращение с ней как с благородной дамой. Именно он помог Элизе измениться, несмотря на то, что ей приходилось жить в доме грубого, неряшливого и невоспитанного Хиггинса. Хиггинс поражён. Элиза добавляет, что если он будет продолжать её «давить», то она отправится к профессору Непину, коллеге Хиггинса, и станет у него ассистенткой и сообщит ему обо всех открытиях, сделанных Хиггинсом. После всплеска возмущения профессор находит, что теперь её поведение даже лучше и достойнее, чем то, когда она следила за его вещами и приносила ему домашние туфли. Теперь, уверен он, они смогут жить вместе уже не просто как двое мужчин и одна глупая девушка, а как «три дружных старых холостяка».

Элиза отправляется на свадьбу отца. В послесловии говорится, что Элиза предпочла выйти за Фредди, и они открыли свой цветочный магазин, и жили за свои собственные деньги. Несмотря на магазин и свою семью, ей удавалось вмешиваться в хозяйство на Уимпол-стрит. Они с Хиггинсом продолжали дразнить друг друга, но заинтересованость к нему у неё всё же осталась.

Постановки

• - Первые постановки «Пигмалиона» в Вене и Берлине
• - Премьера «Пигмалиона» в Лондоне состоялась в Театре его величества. В главных ролях: Стелла Патрик Кэмпбелл и Герберт Бирб-Три
• - Первая постановка в России (Москва). Московский драматический театр Е. М. Суходольской. В главных ролях: Николай Радин
• - «Пигмалион» Государственный академический Малый театр России (Москва). В главных ролях: Дарья Зеркалова , Константин Зубов . За постановку и исполнение роли доктора Хиггинса в спектакле Константин Зубов награждён Сталинской премией второй степени (1946)
• - «Пигмалион» (радиоспектакль) (Москва). В главных ролях: Дарья Зеркалова
• - "Пигмалион" Государственный академический художественный театр им. Я. Райниса Латвийской ССР
• - мюзикл «Моя прекрасная леди » на музыку Фредерика Лоу (в основу положена пьеса «Пигмалион») (Нью-Йорк)
• - «Пигмалион» (перевод на украинский Николай Павлов). Национальный академический драматический театр им. Ивана Франко (Киев). Постановка Сергея Данченко
• - Мюзикл «Моя прекрасная леди», Ф. Лоу, Государственный академический театр «Московская оперетта»
• - Мюзикл «Элиза», Санкт-Петербургский государственный музыкально-драматический театр Буфф
• Моя прекрасная леди (музыкальная комедия в 2-х действиях). Челябинский государственный академический театр драмы им. С.М. Цвиллинга (режиссер - нар.арт.России - Наум Орлов)
• «Пигмалион» - Международный Театральный Центр «Русич». Постановка П. Сафонов
• «Пигмалион, или почти MY FAIRY LADY» - Театр драмы и комедии имени Дунина-Марцинкевича (Бобруйск). Постановка Сергея Куликовского
• 2012 - музыкальный спектакль, постановка Елена Туманова. Студенческий театр "ГрандЭкс" (НАПКС, Симферополь)

Экранизации

Год	Страна	Название	Режиссёр	Элиза Дулиттл	Генри Хиггинс	Комментарий
	Великобритания	Пигмалион	Говард Лесли и Асквит Энтони	Хиллер Уэнди	Говард Лесли	Фильм номинировался на премию «Оскар » в номинациях: Лучший фильм , Лучший актёр (Лесли Говард), Лучшая актриса (Уэнди Хиллер). Приз получил в номинации Лучший адаптированный сценарий (Иэн Дэлримпл, Сесил Льюис, У. П. Липскомб, Бернард Шоу). Фильм получил Премию Венецианского кинофестиваля за лучшую мужскую роль (Лесли Говард)
	СССР	Пигмалион	Алексеев Сергей	Роек Констанция	Царёв Михаил	Фильм-спектакль в исполнении актёров Малого театра
	США	Моя прекрасная леди	Кьюкор Джордж	Хепбёрн Одри	Харрисон Рекс	Комедия на основе пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» и одноимённого мюзикла Фредерика Лоу
	СССР	Бенефис Ларисы Голубкиной	Гинзбург Евгений	Голубкина Лариса	Ширвиндт Александр	Телевизионный спектакль-бенефис Ларисы Голубкиной создан по мотивам пьесы «Пигмалион»
	СССР	Галатея	Белинский Александр	Максимова Екатерина	Лиепа Марис	Фильм-балет балетмейстера Дмитрия Брянцева на музыку Тимура Когана
	Россия	Цветы от Лизы	Селиванов Андрей	Тарханова Глафира	Лазарев Александр (мл.)	Современная вариация по мотивам пьесы
	Великобритания	Моя прекрасная леди		Маллиган Кэри		Ремейк фильма 1964 года

• Эпизод написания пьесы «Пигмалион» отражён в пьесе Джерома Килти «Милый лжец »
• Из пьесы в широкое употребление вышло англо-американское междометие "вау", которое употребляет цветочница Элиза Дулиттл, представительница лондонских «низов», до своего «облагораживания»
• Для сценария фильма Пигмалион Бернард Шоу написал несколько сцен, отсутствующих в первоначальном варианте пьесы. Эта расширенная версия пьесы была опубликована и используется в постановках

Примечания

ПИГМАЛИОН Пьеса (1913) КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Действие пьесы разворачивается в Лондоне. В летний вечер дождь льет как из ведра. Прохожие бегут к Ковент-Гарденскому рынку и к портику церкви св. Павла, где уже укрылось несколько человек, в том числе и пожилая дама с дочерью, обе они в вечерних туалетах и ждут, когда Фредди, сын дамы, найдет такси и приедет за ними. Все с нетерпением, кроме одного человека с записной книжкой, всматриваются в потоки дождя. Вдали появляется Фредди, не нашедший такси, и бежит к портику, но по дороге налетает на уличную цветочницу, торопящуюся укрыться от дождя, и вышибает у нее из рук корзину с фиалками. Та разражается бранью. Человек с записной книжкой что-то спешно записывает. Девушка сокрушается, что пропали ее фиалочки, и умоляет стоящего тут же полковника купить букетик. Тот, чтобы отвязаться, дает ей мелочь, но цветы не берет. Кто-то из прохожих обращает внимание цветочницы, неряшливо одетой и неумытой девушки, что человек с записной книжкой явно строчит на нее донос. Девушка начинает хныкать. Тот, однако, уверяет, что он не из полиции, и удивляет всех присутствующих тем, что точно определяет происхождение каждого из них по их произношению.

Мать Фредди отправляет сына обратно, искать такси. Вскоре, правда, дождь прекращается и она с дочерью идет на автобусную остановку. Полковник проявляет интерес к способностям человека с записной книжкой. Тот представляется как Генри Хигтинс, создатель «Универсального алфавита Хиггинса». Полковник же оказывается автором книги «Разговорный санскрит». Фамилия его Пикеринг. Он долго жил в Индии и приехал в Лондон специально, чтобы познакомиться с профессором Хиггинсом. Профессору тоже всегда хотелось познакомиться с полковником. Они уже собираются идти ужинать к полковнику в отель, когда цветочница опять начинает просить купить у нее цветочки. Хиггинс бросает ей в корзину горсть монет и уходит с полковником. Цветочница видит, что она теперь владеет, по ее меркам, огромной суммой. Когда прибывает Фредди с наконец пойманным им такси, она, вместо его ушедших матери и сестры, сама садится в машину и, с шумом захлопнув дверцу, уезжает.

На следующее утро Хиггинс у себя дома демонстрирует полковнику Пикерингу свою фонографическую аппаратуру. Внезапно экономка Хиггинса, миссис Пирс, докладывает о том, что некая очень простая девушка желает переговорить с профессором. Входит вчерашняя цветочница. Она представляется Элизой Дулиттл и сообщает, что желает брать у профессора уроки фонетики, ибо с ее произношением она не может устроиться на работу. Накануне она слышала, что Хиггинс дает такие уроки. Элиза уверена, что он с радостью согласится отработать те деньги, что вчера, не глядя, бросил в ее корзину. Разговаривать о таких суммах ему, разумеется, смешно, однако Пикеринг предлагает Хиггинсу пари. Он подбивает его доказать, что он действительно за считанные месяцы может, как уверял накануне, превратить уличную цветочницу в герцогиню. Хиггинс находит это предложение заманчивым, тем более что Пикеринг готов, если Хиггинс выиграет, оплатить всю стоимость обучения Элизы. Миссис Пирс уводит Элизу в ванную комнату.

Через некоторое время к Хиггинсу приходит отец Элизы. Он мусорщик, простой человек, но поражает профессора своим прирожденным красноречием. Хиггинс просит у Дулиттла позволения оставить его дочь у себя и дает ему за это пять фунтов. Когда появляется Элиза, уже вымытая, в японском халате, отец сначала даже не узнает свою дочь.

Через пару месяцев Хиггинс приводит Элизу в дом к своей матери, как раз в ее приемный день. Он хочет узнать, можно ли уже вводить девушку в светское общество. В гостях у миссис Хиггинс находятся миссис Эйнсфорд Хилл с дочерью и сыном. Это те самые люди, с которыми Хиггинс стоял под портиком собора в тот день, когда впервые увидел Элизу. Однако они не узнают девушку. Элиза сначала и ведет себя, и разговаривает как леди, а затем переходит на такие уличные выражения, что все присутствующие только диву даются. Хиггинс делает вид, будто это новый светский жаргон, таким образом сглаживая ситуацию. Элиза покидает собравшихся, оставляя их в полнейшем восторге.

После ухода гостей Хиггинс и Пикеринг наперебой, увлеченно рассказывают миссис Хиггинс о том, как они занимаются с Элизой, как учат ее, вывозят в оперу, на выставки, одевают. Миссис Хиггинс находит, что они обращаются с девушкой как с живой куклой. Она согласна с миссис Пирс, которая считает, что они «ни о чем не думают».

Еще через несколько месяцев оба экспериментатора вывозят Элизу на великосветский прием, где она имеет головокружительный успех, все принимают ее за герцогиню. Хиггинс выигрывает пари. Придя домой, он наслаждается тем, что эксперимент, от которого он уже успел подустать, наконец закончен. Он ведет себя и разговаривает в своей обычной грубоватой манере, не обращая на Элизу ни малейшего внимания. Девушка выглядит очень уставшей и грустной, при этом она ослепительно красива. Заметно, что в ней накапливается раздражение. В конце концов она запускает в Хиггинса его туфлями. Ей хочется умереть. Она не знает, что с ней дальше будет, как ей жить. Ведь она стала совершенно другим человеком. Хиггинс уверяет, что все образуется. Ей, однако же, удается задеть его, вывести из равновесия и тем самым хотя бы немного за себя отомстить.

Ночью Элиза сбегает из дома. Наутро Хиггинс и Пикеринг теряют голову, когда видят, что Элизы нет. Они даже пытаются разыскать ее при помощи полиции. Хиггинс чувствует себя без Элизы как без рук. Он не знает ни где лежат его вещи, ни Какие у него назначены на день дела. Приезжает миссис Хиггинс. Затем докладывают о приходе отца Элизы. Дулиттл очень изменился. Теперь он выглядит как зажиточный буржуа и в негодовании набрасывается на Хиггинса за то, что по его вине ему пришлось изменить свой образ жизни и теперь стать гораздо менее свободным, чем он был прежде. Оказывается, несколько месяцев назад Хиггинс написал в Америку одному миллионеру, основавшему по всему свету филиалы Общества моральных реформ, что Дулиттл, простой мусорщик, сейчас самый оригинальный моралист по всей Англии. Тот умер, а перед смертью завещал Дулиттлу пай в своем тресте на три тысячи годового дохода при условии, что Дулиттл будет читать до шести лекций в год в его лиге моральных реформ. Он сокрушается, что сегодня, например, ему даже приходится официально жениться на той, с кем уже несколько лет он прожил без регистрации отношений. И все это потому, что он вынужден теперь выглядеть как почтенный буржуа. Миссис Хиггинс очень рада, что отец наконец может позаботиться о своей изменившейся дочери, как она того заслуживает. Хиггинс, однако, и слышать не желает о том, чтобы «вернуть» Дулиттлу Элизу.

Миссис Хиггинс говорит, что знает, где Элиза. Девушка согласна вернуться, если Хиггинс попросит у нее прощения. Хиггинс ни в какую не соглашается пойти на это. Входит Элиза. Она выражает Пикерингу благодарность за его обращение с ней как с благородной дамой. Именно он помог Элизе измениться, несмотря на то что ей приходилось жить в доме грубого, неряшливого и невоспитанного Хиггинса. Хиггинс поражен. Элиза добавляет, что если он будет продолжать ее «давить», то она отправится к профессору Непину, коллеге Хиггинса, и станет у него ассистенткой и сообщит ему обо всех открытиях, сделанных Хиггинсом. После всплеска возмущения профессор находит, что теперь ее поведение даже лучше и достойнее, чем тогда, когда она следила за его вещами и приносила ему домашние туфли. Теперь, уверен он, они смогут жить вместе уже не как просто двое мужчин и одна глупая девушка, а как «три дружных старых холостяка».

Элиза отправляется на свадьбу отца. Судя по всему, она все же останется жить в доме Хиггинса, поскольку успела к нему привязаться, как и он к ней.

Ю. А. Дмитриев - «ПИГМАЛИОН» БЕРНАРДА ШОУ
Из книги «Академический Малый театр. Хронологические очерки, спектакли, роли. 1945 – 1995».

В 1943 году решено было сыграть комедию Бернарда Шоу «Пигмалион».

Этот выбор многих удивил. Почему в годы войны нужно было ставить эту, пусть талантливую, пусть наполненную остроумными парадоксами, но все же, как многим казалось, салонную комедию? Именно так она была сыграна в 1924 году в Московском театре Комедии (бывш. Корш). В 1938 году «Пигмалион» пошел в Московском театре сатиры. И хотя роль Хиггинса исполнял блистательный комедийный актер П.Н.Поль, большого успеха спектакль не имел.

Однако все опасения развеялись буквально в день премьеры, состоявшейся 12 декабря 1943 года. Спектакль имел огромный успех. Забегая вперед, скажем: 19 февраля 1945 года прошло сотое его представление, 19 января 1949 года - четырехсотое, 27 марта 1950-го - пятисотое.

Пьеса пошла в переводе Н.К.Константиновой, художником был В.И.Козлинский, музыку написал Ю.А.Шапорин. Одной из причин избрания пьесы была рекомендация руководящих органов, в условиях войны «заботившихся» о том, чтобы развивались культурные связи между странами антигитлеровской коалиции. Тем более, что Шоу много раз высказывал дружеские чувства по отношению к советскому народу.

Зубов рассказывал: осенью 1943 года «мы жили трудно. Суровая Москва военных лет. Мысли о фронте, первые победы, добытые большой кровью. Выбор пьесы в эти дни был серьезным, ответственным делом. И вдруг, в эту пору, нам посоветовали создать комедийный спектакль, поставить пьесу Шоу «Пигмалион». Это было неожиданно, только позднее, во встречах со зрителями, мы поняли, что наш спектакль особенно нужен им в эти суровые дни, что он радует своими добрыми и умными мыслями и искренним весельем».

Режиссер понимал, что он ставит комедию, но стремился через смешные обстоятельства показывать серьезное - как крепнет, растет, совершенствуется человеческая личность. Зубов писал: «В «Пигмалионе» меня, как постановщика, интересовала, конечно, не столько занимательность сюжета, сколько острая сатиричиость, идейная направленность пьесы, облеченная в живую остроумную комедийную форму».

Несколько слов о постановщике. Константин Александрович Зубов (1888-1956) вступил в труппу Малого театра в 1936 году. В молодости он учился во Франции в технической школе и одновременно на историке-филологическом факультете Парижского университета. Затем Зубов учился в Петербургском университете, одновременно занимаясь также в Петербургском театральном училище, где его педагогом был великий артист В.Н.Давыдов. Став профессиональным драматическим актером, Зубов играл в крупных провинциальных городах, а также в Москве - в театре Корша и в театре Революции. В Замоскворецком театре он был не только актером, но и художественным руководителем и поставил здесь несколько интересных спектаклей.

Как актер Зубов славился мастерским ведением диалога, блистательным умением подавать реплики, так что сразу становилась ясной суть характера того, кто ее произносил. Больше всего ему удавались роли людей умных, и в то же время ироничных, даже циничных. Его персонажи всегда смотрели немножко сверху вниз на собеседников. Прекрасно воспитанные герои Зубова невольно заставляли любоваться своими манерами, тонкостью обращения, за которыми часто скрывались неуважение к собеседнику, душевная черствость.

Как режиссер Зубов прежде всего заботился, чтобы поставить актеров в максимально благоприятные условия, полагал, что хорошее исполнение всего ансамбля действующих лиц - это высшее, чего режиссер может и должен добиваться. На репетициях он, сам великолепный актер, давая исполнителям общее представление об образе, помогал решить ту или другую сцену, роль в целом и в деталях, широко пользуясь показом. Для Зубова словесная дуэль действующих лиц составляла главную суть спектакля, через это в первую очередь выявлялись характеры и взаимоотношения персонажей. Вместе с тем режиссер не боялся эксцентрических эпизодов и даже любил их, но обязательно добивался и в этих случаях логики поведения того или иного героя пьесы. Так, в «Пигмалионе», играя профессора Хиггинса, он решительно не замечал в уличной торговке цветами человека, видел в ней только объект для эксперимента и загонял... ее под рояль. Зубов давал этому объяснение: «Ключом к образу мне послужили слова Хиггинса из последнего акта: «Творить жизнь - значит творить беспокойство». Это подсказывало темперамент, властный характер творца, эгоистический, ни с кем не считавшийся. Он не дает никому покоя со своими идеями, становится неприятно прямолинеен и даже груб».

В спектакле Элиза Дулиттл у Д.В.Зеркаловой переживала метаморфозу и становилась незаурядным человеком, способным вести борьбу за свое достоинство и за свое счастье. И Хиггинс кое-чему научился у Элизы, понял, что, кроме него, существуют другие люди со своими радостями и печалями. Пигмалион и Галатея как бы менялись местами, и Элиза в свою очередь заставляла Хиггинса переживать метаморфозу.

И при этом, по своим человеческим качествам, Элиза оказывалась выше Хиггинса.

В пьесе Шоу все складывалось так, что Элиза должна выйти замуж за Фредди, милого, но довольно бесцветного молодого человека. Об этом писал автор пьесы в послесловии. Но развитие событий в спектакле вело к тому, что Элиза будет женой Хиггинса. Это не противоречило пьесе, но глубже ее раскрывало.

В центре спектакля оказывалась Элиза. В том, что в течение короткого времени уличная замарашка становилась «герцогиней», заключалась насмешка Шоу над аристократическим шиком, выдаваемым за подлинную культуру. «Зеркалова умела показать душу своей героини, ее искренность, непосредственность, честность, чувство собственного достоинства». При первом появлении Элизы, когда она возле театрального подъезда продавала цветы, эта девушка казалась безобразной: сутулой, с нелепо расставленными руками, ходящей вразвалку, как-то подпрыгивая, и все время она вытирала то нос, то подбородок. Резали слух ее переходы от оглушительного хохота к визгливому плачу.

Во втором акте Элиза является к Хиггинсу, чтобы брать у него уроки произношения. Теперь она нарядилась: на голове соломенная шляпа, на руках перчатки, правда разные. Ее тон независим. Она готова заплатить за уроки, но требует к себе уважения. Тыльной стороной ладони Элиза часто вытирает рот, как это делают пожилые женщины из народа. На ней лежит печать раннего возмужания, это следствие обитания в жестокой среде: вечно пьяные родители, нищета, голод. Ее приход к Хиггинсу не случаен, он вынужден, как средство борьбы за существование, она хочет стать продавщицей в цветочном магазине. «Тут нет зубоскальства, но это комедийное решение, борьба за кусок хлеба». Жесты и слова у Элизы могут быть грубы, но в целом на всем протяжении спектакля образ остается поэтичным и обаятельным. Хиггинс загоняет ее под рояль, и там, плача, сморкаясь в подол платья, она все-таки умудряется сохранить свое достоинство.

После умывания, в белом халате, Элиза испугана и растеряна. А оказавшись в салоне миссис Хиггинс, она выглядит очаровательной молодой женщиной, но в ее манерах, как и в разговоре, ощущается налет искусственности, Слова она произносит слишком ясно и отчетливо, но умеет поддерживать бессодержательную светскую беседу.

В конце концов Хиггинс своего добился: Элиза в высшем обществе поразила своим воспитанием. Теперь эксперимент окончен. Профессор устал, хочет спать. Элиза больше его не интересует, а она поняла, что служила ему только для его опытов. «Бледная, с широко раскрытыми глазами Элиза на авансцене, лицом к зрительному залу. Элегантный вечерний туалет, меха и бриллианты - мишура, ей не принадлежащая.

Нет, это не «герцогиня», которую пытался выпестовать Хиггинс. Это гордый, протестующий против унижения своего достоинства человек».

Элиза молча смотрела на Хиггинса, и в этом драматическом молчании, соединяющем сдержанный гнев и благородное возмущение, та женщина, которую не сумел подчинить себе Хиггинс и которая сохранила свое достоинство. И, как результат негодования, в него летят туфли. Но очень скоро Элиза берет себя в руки и прямо высказывает Хиггинсу, что она о нем думает. «Зеркалова выполняла свою задачу с виртуозным мастерством, сочетающим глубину содержания с острой комедийной формой».

Что же касается профессора Хиггинса, то Зубов подчеркивал в нем комические особености: неловкость, грубоватость, то, что у Хиггинса наука съела все, превратив его в эгоиста. Он перестал думать об окружающих, готов был всех, в том числе и Элизу, принести в жертву своим опытам.

В первой картине Хиггинс, выйдя из театра, задерживался под портиком из-за дождя и поражал окружающих тем, что отгадывал, кто откуда родом, едва произносилось несколько фраз. «У Зубова был здесь азарт ученого-исследователя, с годовой ушедшего в свои изыскания. Он почти не замечал того враждебного любопытства, которое сгущалось вокруг него, да и вообще едва ли замечал, кто его окружает. Для него каждый, кто попадается ему на пути, был только казусом, маленькой фонетической загадкой, которую интересно разрешить».

Зубов смело рисовал эту роль комедийными красками, не боясь ее наделять острохарактерными чертами. Он слушал Элизу, и в его репликах звучало смешанное чувство возмущения и восторга перед варварским звучанием. Уверенный в безнадежной тупости Элизы, Хиггинс обрывал девушку и переходил на язык приказов, сам становясь при этом по стойке смирно. И это была высшая форма пренебрежения к другой личности.

Еще один исполнитель роли профессора - М.Царев действовал в основном так же, как и Зубов. Но его персонаж оказывался чрезвычайно рассеян, что лишало образ педантизма. Царев придавал Хиггинсу добродушный лиризм, подчеркивал бессознательность его эгоизма.

Отлично играл очень трудную роль полковника Пикеринга Е.П.Велихов. Трудную потому, что полковник постоянно резонерствовал. Но артист сумел создать убедительный образ. Представленный им джентльмен оказывался наделенным типичным британским хладнокровием, тактом, и в то же время он был доброжелателен, общителен, остроумен. Роль миссис Хиггинс, матери профессора, играла Е.Д.Турчанинова. На ней были бледно-палевые кружева, огромная, но не кричащая шляпа, и вся она являлась воплощением элегатности на фоне роскошного павильона, состоящего из воздушных решеток и тюля. В этом павильоне миссис Хиггинс сидела па изогнутой кушетке, держа в руке чашку чая и слушала светскую болтовню Элизы. «Она по-английски уравновешенна, по-шоувски иронична». И она грустно смотрит на Элизу, ей совсем не по душе те опыты дрессировки человека, которые проводит ее сын. Мизансцены строились так, что все время миссис Хиггинс-Турчанинова сидела, и тем не менее актриса сумела создать характер ясный и интересный. Снисходительная улыбка по отношению ко всему, что происходило, играла у нее на губах. Сама пережив страсти и зная, чем они кончаются, она никому не собирается давать советов, ибо прекрасно понимает: редко кто в молодости хочет слушать старость. Турчанинова в роли миссис Хиггинс была настоящая леди. При этом актриса совсем не меняла манеру своего обычного сценического поведения. Но она стала англичанкой изнутри. И не вообще англичанкой, а представительницей того класса, того возраста, тех воззрений, какие ей предписывал Шоу. Приведем здесь интересное замечание писателя В.Е.Ардова: «Утверждаю, что роль миссис Хиггинс надо было обозначить двумя именами: Шоу-Турчанинова, наподобие того, как пишут Бах-Бузони или Моцарт-Лист». Отец Элизы, мистер Дулиттл, которого играл В.А.Владиславский, был мусорщиком, но он отличался уверенностью в себе и юмором. Показывая разбогатевшего мусорщика, актер впадал в излише водевильный тон.

В маленькой роли домоуправительницы убедительной оказывалась Н.О.Григоровская. «Эта миссис Пирс произносила слово «сэр» с такой торжественностью и с таким английским акцентом, что, вероятно, неумолимый в вопросах фонетики Генри Хиггинс признал бы его типичным».

Фредди в исполнении М.М.Садовского - человек легкий, веселый, но излишне глупый, он выглядел почти опереточным персонажем. Работа художника заслуживает того, чтобы о ней сказать отдельно. Убедительной в первом акте представала лондонская улица в дождливый вечер. В кабинете Хиггинса не было ничего такого, что указывало бы на его ученые занятия. Это была комната делового человека, и в этом смысле она характеризовала ее хозяина.

А в целом «Пигмалион» в постановке Малого театра, оказался спектаклем подлинно комедийным, то есть легким, но отнюдь не бездумным - он утверждал человеческое достоинство. Спектакль приобрел серьезный смысл особенно в то время, когда фашизм проповедовал человеконенавистнические теории, становился не только выдающимся художественным явлением, но также важным общественным событием. Отсюда и его очень большой успех, та поддержка, какую он получил со стороны прессы, общественности, самой широкой публики, и в результате - долгая сценическая жизнь.